Едва он приходит к этой мысли, Арсений вываливается во двор тоже, осторожно прислоняется плечом к стене. Прожигает Шастуна взглядом.
У Антона в голове из целого вороха мыслей остаются лишь две.
«Ты же, блять, даже не куришь».
«Какого хуя ты в одной рубашке?»
— Ну, я погнал, наверное, — улыбается Егор.
Они обнимаются — неловко и торопливо, и Антон зависает еще на секунду, глядя вслед уходящему фотографу. На земле — первый тончайший слой снега, на котором следы видны неожиданно ярко.
— Как думаешь, к утру растает?
Шаст вздрагивает от неожиданности. Оборачивается на Попова, который так и жмется к стене, явно дрожа от холода. Остается только гадать, какого черта он выскочил на улицу, даже не одевшись. Неожиданный приступ удушья? Желание остаться наедине с собой?
Антон чувствует себя откровенно лишним. Просто потому, что Арс идеален и самодостаточен сам по себе, и на его фоне каждый будет смотреться кривым и нелепым. Что уж говорить про того, кто по жизни кажется гадким утенком.
Ему нужно уйти. Необходимо почти физически — но Антон поддается притягательному сумасшествию и делает шаг навстречу Попову. Ситуация — буквально сюжет нелепой романтической комедии. Пара стоит на улице, падает первый снег, горит чертов фонарь. Взгляд — глаза в глаза, и Антона, кажется, можно выносить.
— Какого хуя, Арс? — спрашивает Антон, напрочь стирая любые ассоциации с милым фильмом.
Он не замечает, как стремительно сокращается расстояние между ними, как из вычурного «Арсений» пропадает за ненадобностью большинство букв. Антону — плевать. Слишком бесит Попов, самоуверенно выскочивший на мороз в тонкой рубашке, сквозь которую, если постараться, можно разглядеть худощавое тело.
— А? — только и спрашивает парень, зажатый между стеной и Антоном.
— У тебя где-то есть маленький запасной Арсений? Какого хуя ты, блять, почти голый?
Воображение не дремлет, услужливо подсовывая действительно обнаженного Попова, и это на мгновение сбивает градус злости.
— Совсем и не холодно, — говорит Арс, у которого, кажется, зуб на зуб не попадает. — Даже свежо.
Антон дописывает к скудному перечню знаний об Арсе «упрямый, что пиздец», тяжело вздыхает, раздумывает всего мгновение — и стягивает с себя куртку, накидывая ее на плечи Попова.
Сущая глупость. Бессмыслица. Ерунда.
Он жалеет о необдуманном поступке уже через секунду, ожидая чего угодно, только не того, что происходит на самом деле. Арсений послушно укутывается в чужую одежду, тонет в безразмерной ткани и смотрится хрупким, как гребаная хрустальная ваза. Шастун наблюдает, как Арс по-кошачьи зажмуривается и, кажется, делает глубокий вдох.
У Антона — сумасшедшее сердцебиение пробивает ребра.
У Арсения — тоже, но Антон об этом не знает.
